"НЕДЕЛЯ"
<11 ноября 1999>
ЗАПОВЕДНЫЕ ВОЛНЫ ЧЕРНОГО МОРЯ
Владимир ВЕСТЕР
В этом году, как и в предыдущие, я из-за постоянной занятости не смог поехать на Черное море. Туда поехала жена моего приятеля с их пятилетним ребенком, женщина, жаждавшая солнца, теплых южных волн, дешевых овощей, фруктов и светлого покоя для себя и своего мальчика.
Частично она нашла все это в двадцати километрах от детского курорта Анапы, так как в самой Анапе море, по ее словам, оказалось грязнее Москвы-реки в районе Большого Каменного моста, а курортников больше, чем пассажиров в часы "пик" на станции "Комсомольская-кольцевая". Эти сравнения показались мне интересными, и я решил все дальнейшее представить читателю также с ее слов.
Итак, двадцать километров от Анапы, местечко Большой Утриш. Леса, где произрастают реликтовые можжевельники. Горы, море, солнце и первая ночь, проведенная в брезентовой палатке на матрасе, пахшем чем-то другим, но не реликтовым можжевельником. Все это навсегда останется в памяти жены моего приятеля и ее мальчика. И там же останется слово "заказник". "Мы с Ванечкой пока устраивались, пока бегали туда-сюда, пока на матрасе ночевали, никак не могли понять, что это такое. Штук несколько каких-то хибарок, горы, и казаки на въезде со всех машин деньги собирают... Ванечка утром просыпается и спрашивает: "Мама, а что такое заказник? " - А что я ребенку отвечу, когда и сама еще толком не знаю? "
Здесь надо пояснить: толком они за весь их двадцатидневный период пребывания в Большом Утрише ничего не узнали. Сказалась жажда светлого покоя и то захватывающее ощущение, когда есть простая возможность отдать тело во власть южного солнца и хотя бы сквозь толщу воды поглядеть, что там, на морском дне. Кое-какие разобщенные факты выяснить все-таки удалось. Не знаю, верить этому или не верить.
Оказывается, заказник потому так назван, что, кроме реликтовых можжевельников, на его заповедной территории произрастает еще десять видов редких каких-то кустарников и деревьев. Животные, кабаны и лоси, куда-то все ушли еще в середине восьмидесятых, и где пребывают в настоящее время, неизвестно. В утришских хибарках, большей частью сдаваемых отдыхающим с мая по октябрь включительно, проживает постоянно сто пятьдесят местных жителей. "Это, - сказала жена моего приятеля, - меньше, чем людей живет в нашем подъезде". Минимум проживающих подчеркивают почтовые ящики, собранные, как в подъезде, воедино, но установленные под открытым небом. Адрес "без дома и без улицы". Он пишется так: "Анапа, Большой Утриш, такому-то человеку". Рыбозавод бездействует вот уже несколько лет. Когда-то в его цехах живую рыбу перерабатывали в соленую и копченую: кефаль, кильку, ерша, барабульку. Из-за целого ряда не выясненных женой моего приятеля причин рыба, должно быть, следом за животными куда-то ушла, производить стало нечего. Завод разрушился. Работники и работницы разбрелись. В бывшем Доме культуры, где показывали кино и устраивали танцы, царит молчание, которое нарушает в межсезонье местный поэт по фамилии Рыльев, взбирающийся на бывшую сцену и читающий обращенные к морю стихи: "О Море, Море! То ж тебе не в Гаграх, Ты омываешь красочный Утриш! Сражался в детстве я с судьбой на швабрах, Теперь же, господа, не пошалишь! "
За точность цитирования не ручаюсь, но можно, судя по предъявленным фотографиям, поручиться за то, что пока еще существует в Утрише один из двух российских дельфинариев, который носит название "Опо". Там содержатся из трех обитающих в Черном море видов дельфинов только длинноносые и расположенные к посетителям дельфины- афалины. Эти китообразные, предки которых еще 70 миллионов лет назад покинули сушу, хорошо приспосабливаются к условиям содержания в неволе и почти не чувствуют дискомфорта. Но "Опо", по слухам, собираются закрыть: планируется весь заказник передать в полное владение местному и областному начальству, чтобы после работы и в отпуске эти очень многочисленные и очень устающие люди могли отдыхать в тишине и покое, как избранные для такого отдыха не Богом, но Системой.
Охраняется заповедная зона с некоторых пор небольшой казацкой частью: что-то вроде эскадрона. Они деньги за въезд с машин собирают и за места установки палаток туристами, за порядком следят, местную торговлю курируют и прибрежный курортный бизнес. Как, например, катание желающих на надувном "банане": минут пять катаешься - сорок рублей платишь. Однако жена моего приятеля их командира ни разу не видела, хотя мальчик Ванечка истеребил ее всю, требуя ему показать главнокомандующего казацким эскадроном. Правда, видели они однажды маленького казака. Он, как им показалось, был в черной форме и с золотыми погонами, сиявшими на солнце. Он стоял на горе и размахивал шашкой, будто рубил кого-то невидимого. Но затем, когда солнце село, он быстро спустился с горы и за горизонт ушел. Больше этого "командира" они ни разу не видели. Нельзя сказать, что утришская жизнь густо насыщена легендами и поверьями. Однако местные жители, особенно в межсезонье, почему-то все глубже погружаются в изучение тибетской медицины, все больше увлекаются наблюдением за звездами в подзорную трубу и все чаще ратуют за применение в борьбе с болезнями иглоукалывания. По одной версии, это связано с тем, что казаки запретили разводить коз, которые обгладывают нижнюю часть стволов реликтовых деревьев, по другой версии - с тем, что все дороже плата за одну койку в сезон, взимаемая с отдыхающих. Когда же был на море шторм и связанный со штормом ветер, жена моего приятеля простудила горло, и хозяин постройки, где она снимала комнатку с двумя железными койками, предложил ей целебное иглоукалывание в область окончания нервных волокон, но она отказалась из-за антисанитарии в месте проведения манипуляций.
Нет в зоне заповедной ни дешевых овощей, ни дешевых фруктов, как думала она еще в Москве. Там вообще нет ничего дешевого и мало чего вообще есть: с завозом из Анапы плохо. Цены же на то, что есть, столичные, а то и посерьезней: еженедельный "МК" бульвар", предложенный для чтения на пляже, - шестнадцать рублей, початок вареной кукурузы - шесть. Вечером развлечься можно в кафе, достаточно уютном, но дорогом: бутылка пива - сто рублей. Примерно раз в две недели подплывает близко к берегу широкий бело-голубой корабль под названием "Константин Федин". Если на этом корабле есть знакомые матросы, то можно подплыть на лодке к борту и получить "почти за бесплатно" ведро килек, которые не только хорошо засаливаются, но и хорошо коптятся. "Незабываемо вкусно, я кушал эти кильки! - сказал мне Ванечка. - А еще я устрицу кушал, которая в раковине. Я еще на большую гору пешком вверх ходил. А потом я в Москву приехал, и ухо у меня заболело. Я не знаю, почему. Видимо, я в море нырял слишком много с разных камней и много фотографировал".
На море, когда хорошо отдыхаешь, иногда приходится много фотографировать. Так тепло и красиво, что хочется запечатлеть на фотопленке все: и казака, ушедшего за горизонт, и Ванечку верхом на "банане", и заход солнца, и устрицу, раковину которой не так-то просто раскрыть даже ножом. Но более всего хочется фотографировать море. Оно такое синее и большое и будет долго сниться в Москве. Иной раз бывает до следующего сезона, а то и дольше.
ВКонтакте ЭВСК